вдыхали воздух в поисках пищи.
Я мысленно провёл линию вокруг себя.
— Не поможет, — мягкий, сладкий голос, — ты их не удержишь. Ты слаб.
Крысы столпились у возведённого мной невидимого барьера. Я отчётливо видел их жадные носы, чёрные глазки смотрели на меня. Одна из них шагнула внутрь круга.
И в следующий миг волна их тел накрыла меня. Я чувствовал их лапы, хвосты. Их зубы. И закричал.
Кажется, я всё ещё кричал, когда осознал себя сидящим на диване. Я в квартире Жасмин. И это её ладони согревали мои. А сама она сидела у моих коленей, глядя мне в лицо:
— Ты кричал, — произнесла она, словно извиняясь, что потревожила меня.
Я был между сном и реальностью, образы и ощущения накладывались одно на другое: кирпичные стены, крысы; Жасмин, держащая мои руки в своих.
— Да, прости.
— За что? — мягко спросила она.
— Я, должно быть, напугал тебя.
Жасмин покачала головой:
— Тебе не за что извиняться.
Я не знал, что сказать. И молча сидел, глядя в пол. На неё я не мог смотреть. Слова, сказанные Этьеном, всё ещё звучали в моей голове. Он прав: я слабак. Книжный червь. Беспомощный и бесполезный.
Но я чувствовал, как боль и холод выходят из меня. Я ощущал тепло. И тепло это исходило из ладоней Жасмин. Поняв это, я отдёрнул свои руки.
— Я не хочу, чтобы ты делала это, — я взглянул на неё: она непонимающе смотрела на меня.
— Не хочу, чтобы ты принимала эту боль. Не хочу, чтобы ты согревала меня. Я… я не заслуживаю этого.
Она смотрела, всё ещё не понимая. Хотя теперь в её взгляде сквозили обида и упрёк.
— Оставь меня. Я… Не хочу, чтобы ты видела меня таким! — я встал и отошёл к окну. Как сказать ей, чтобы она поняла?! Я не хотел обижать её. Но обидел. И не знал, что делать дальше. Мои мысли и чувства метались в хаосе.
Я понял, что Жасмин стоит рядом, и обернулся. И тут же получил звонкую пощёчину.
— Лучше? Пришёл в себя?
Как ни странно, но да. Боль отрезвила меня и вернула к моменту «здесь и сейчас». Я кивнул:
— Ага. Спасибо.
— Не за что. Обращайся, если снова понадобится, — Жасмин скрестила руки на груди и покачала головой. Выглядела она сердито, но при этом забавно — так что я невольно улыбнулся.
Она взглянула на меня и тоже не удержалась от улыбки:
— Извини.
— Тебе не за что извиняться. Я веду себя… не лучшим образом, я знаю.
— Всё в порядке, Виктор. Я ведь… понимаю, — она смотрела на меня, и глаза её казались совсем тёмными в полумраке комнаты. И в этом полумраке вернулись образы из сна.
— Он знает об Оливере. И о монастыре.
— Он взял их из твоей памяти?
— Или из памяти Анри. Я успел ему кое-что рассказать, — и теперь я жалел об этом, — Даже не знаю, можно ли надеяться, что Этьен ограничится образами и снами. Что он не тронет тех, кто близок мне и дорог. Я не знаю, как защитить вас.
Кажется, Жасмин заметила, что я и её включил в этот круг, но предпочла не говорить об этом:
— Ты можешь управлять снами так же, как и твой брат. Ты сможешь защитить наши сны, — она не дала мне возразить, — Пусть не так легко и сразу, но сможешь. А в реальности… что ж, жизнь вообще — опасная штука.
— Но иногда она опасней, чем могла бы быть. Может быть, тебе, Джеффри и Оливеру нужно куда-то уехать — хоть на время.
— Я не уеду — ты это знаешь. И очень сомневаюсь, что твои друзья согласятся спасать свои жизни и бросить тебя одного. Виктор, прекрати решать за других.
Я хотел что-то возразить. Но, глядя на сердитое лицо Жасмин, передумал:
— Тогда мне нужно остановить Этьена как можно скорее.
Она тут же смягчилась:
— Что ты видел во сне?
Я немного помедлил, но, всё же, рассказал о своём столкновении с Этьеном.
Жасмин взглянула на меня, чуть нахмурившись:
— Как ты понял, что перед тобой — не Оливер?
— Хм. Как сказать. «Присутствие» — всегда более полное, одушевленное, чем «образ», «проекция». Это как… как живой человек и изображающий его робот. Конечно, умелый мастер может создать робота, почти не отличающегося от человека — внешне и по поведению. Теоретически. Но в реальности большинство отличит одного от другого. Во всяком случае, я отличаю образ от присутствия.
— Интересно, я смогу их различить?
— Сможешь, если потренируешься.
Жасмин в задумчивости уселась обратно на диван:
— На самом деле, всё не так плохо: теперь мы кое-что знаем об Этьене, и о том, как он действует. Нужно лишь выяснить, где его уязвимые места.
Я сел рядом:
— Что у нас есть? Что его самого держали в подвале в возрасте восьми — десяти лет?
Жасмин кивнула:
— Мужчина по имени Джон Кэссиди.
— И что, похоже, они до сих пор связаны — раз мы видели Этьена в его сне. И потому, что Этьен быстро нас нашёл.
— Ты думаешь…
— Что Этьен настолько ненормален, чтобы поддерживать отношения со своим мучителем? Думаю, с него станется. И он назвал Кэссиди своим рабом.
— И теперь Джон Кэссиди — слуга Этьена? — Жасмин поморщилась.
Я кивнул:
— Очень может быть.
— Безумие, — она покачала головой.
— Похоже, Этьен любит рискованные игры.
— И у него есть как минимум один помощник.
— И мой брат, — добавил я с горечью, — так или иначе, но он создаёт сны по указанию Этьена. И, похоже, он делает это лучше, чем я.
— Если бы освободить Анри из-под влияния… — Жасмин в задумчивости закусила губу, — Мы можем поговорить с ним во сне?
— Я постараюсь. Но и при встрече мне не удалось растормошить его. Боюсь, это будет непросто.
— Но что ещё мы можем сделать? — у неё явно закончились идеи. Поэтому я вернулся к своей, единственной:
— Постараться узнать, где они скрываются. Пойти туда и забрать Анри.
И, помолчав, добавил:
— У меня есть пистолет. И я умею стрелять. Джеффри меня научил.
В любых других обстоятельствах я был бы рад, что удивил Жасмин.
VI. ЭТЬЕН. НОВЫЕ ИГРУШКИ
Когда я вернулся к Анри, он так и сидел на кровати, блуждая рассеянным взглядом по комнате. Я взял стул и уселся перед ним. Теперь он был вынужден смотреть на меня, но в мои глаза так и не взглянул.
— Я хочу, чтобы ты помнил брата, мой дорогой Анри. Сохрани воспоминания о нём. Твой брат бросил тебя. Ты ему не нужен.
— Не нужен, — голос тихий, как умирающее эхо, и почти такой же бесплотный.
Помолчав, он произнёс:
— Я